Дом в тысячу этажей - Страница 3


К оглавлению

3

В государстве, основанном на безмерном угнетении и подавлении человека, естественно, накапливается немало ненависти, которая прорывается в Мюллер-доме в грозном восстании рабов, возглавляемом Витеком из Витковиц. Союз с восставшими помогает Петру Броку добраться до Мюллера и восторжествовать над ним.

При всем том, что многие образы романа расшифровываются как аллегория, автор далек от рационалистичности. Неисчерпаемая выдумка, увлекательная фабула и мастерство создания ярких и неожиданных образов предохраняют чешского писателя от напыщенности и прямолинейности. В его увлекательном повествовании много романтического пафоса, например, в изображении восстания рабов; сильно и лирическое начало, особенно в изображении любви Петра Брока и сказочной принцессы Тамары, которую герой должен освободить от злого чародея Мюллера. Сказка и явь, острые обличения и фантастические грезы, яркие картины настоящего и глубокое предвидение будущего — все это переплетается в увлекательной фантасмагории Яна Вайсса.

Роман Вайсса можно назвать двуплановым. Только в конце читатель узнает, что Мюллер-дом — плод лихорадочной фантазии тяжело больного героя. Но этот второй план дает себя чувствовать все время. В минуты особенно мучительного напряжения Петру Броку видится барак с грязными нарами, переполненный умирающими. В лихорадочном бреду герой Вайсса как бы вплывает из мира воображения в мир реальности. Вот перед его глазами возникают четкие картины:

...

«Смрад паровоза и сажи.

Тяжелый дух из теплушек — шесть лошадей, тридцать человек…

Свежеразрытая земля.

Порох.

Дым пепелищ.

Кровь.»

Таким образом в сложную партитуру романа вливаются реальные впечатления войны. Именно страшное потрясение, вызванное ужасами войны, позволило Вайссу по-настоящему постигнуть античеловеческую сущность капиталистического общества. Конец романа глубоко символичен: торжество над Мюллером во сне — это выздоровление наяву. Так в весьма своеобразную форму Ян Вайсс облекает серьезную социальную проблематику нашего века, полного фантастических противоречий.

Если в «Доме в тысячу этажей» технические достижения представляются проклятием, помогающим поработить и обезличить человека, то в произведениях, написанных в социалистической Чехословакии, особенно в научно-фантастическом цикле «В стране внуков», Вайсс с радостью и доверием заглядывает в будущее. Он видит там завоевания техники, приносящие максимум удовлетворения освобожденному человеку коммунистического общества. Писатель с удовольствием изображает прекрасные светлые дворцы и легкие, как облака, воздушные корабли. Но больше всего его интересует, как будут разрешены в грядущем обществе социальные и моральные проблемы, которые так трудно разрешимы сегодня. В таком же ключе написаны рассказы, входящие в наше издание. Несмотря на шутливый тон, в них задеты вопросы, требующие вполне серьезного подхода. Что ж тут удивительного, если двое любящих не могут решить, какое из бесчисленных развлечений им выбрать (рассказ «Тысячи людей ждут»). Ведь столько ученых-социологов уже в наши дни работают над проблемой использования свободного времени! И кто знает, может быть, и впрямь абсолютно освобожденному от всех трудных работ человеку захочется самому покопаться в земле и испытать приятную усталость после напряженного физического труда (рассказ «Никто вас не звал»)? Вполне может статься, что фрукты, выращенные таким образом, действительно покажутся и сочнее, и вкуснее обычных. В своих изящных и забавных рассказах Вайсс заставляет нас задуматься над многим, о чем обычно люди задумываются редко.

Нам представляется, что знакомство советского читателя с одним из выдающихся мастеров чешской фантастики Яном Вайссом будет приятным и полезным.

...

ДОМ В ТЫСЯЧУ ЭТАЖЕЙ

I

Сначала — сон. Человек на лестнице. Багровый ковер. Кто я?

Сон был жуткий. Полый череп. Внутри кромешная тьма, лишь посередине желтый огонек. Под ним играют в карты, но от лютого холода карты покрылись изморозью, и мастей различить невозможно. А дальше — широкая, как бы висящая в воздухе площадка, на ней ровными рядами, тесно прижавшись друг к другу, лежат люди. Все на левом боку, согревая один о другого замерзшие колени и стынущие бедра. Стоит шевельнуться одному — и тотчас вся цепочка приходит в движение, ее плотно пригнанные зигзаги-звенья, как по команде, разъединяются, и вереница тел разом переворачивается на другой бок. И снова люди жмутся друг к другу, колено к колену, бедро к бедру. Но им уже не согреться. Мало-помалу они стынут, будто нанизанные на длинную иглу ледяной стужи…

И вдруг чья-то исполинская рука хватает заледенелый череп вместе со всеми этими адскими видениями и швыряет его в огонь. Череп лопается! Жуткая, невыносимая боль — и пробуждение!

Человек очнулся от тяжкого сна. Взгляд его скользнул по наклонной плоскости потолка. Первая мысль была: где я?

Лестница! Нижняя ступенька, с которой сбегает багровая дорожка ковра, служила ему во время сна подушкой. Вместо перил вдоль стены был натянут красный канат, а с противоположного края поднимался уходящий ввысь ряд конических мраморных столбиков.

Где я?

Человек вскочил.

Куда идти? Вверх или вниз?

Вверх!

Он спешит, прыгая сразу через три-четыре ступеньки. Пустая лестничная площадка между этажами — без окон, без дверей. И снова лестница, покрытая багровым ковром. Затем опять этаж, слепой, глухой, с белой лампочкой под потолком… Багровый ковер! Вверх! Бесконечной змеей ползет с правой стороны красный канат, а слева все убегают ввысь мраморные конусы.

3